Реаниматор
   Воскрешение Маяковского на московской сцене.
   В Центре-музее В. Высоцкого прошла премьера спектакля Маяковский. Ray of darkness in the ominous Kingdom of the Light. Спектакль сочинил, поставил и сыграл Владимир Епифанцев - самый талантливый из новых персонажей московского театрального авангарда.
   Епифанцева, учившегося в ГИТИСе на курсе Петра Фоменко, с равной степенью соответствия можно назвать enfant terrible, маргиналом, новатором и провокатором. Практически те же самые эпитеты произносились некогда и по адресу Маяковского, особенно в пору его футуристической, театральной молодости. Епифанцев, кстати, даже внешне чрезвычайно похож на героя спектакля.
   Впрочем, Маяковский вряд ли может быть назван спектаклем в точном смысле слова. Это скорее пластическая аудиомузыкальная композиция на темы любви и смерти трагического поэта агитка, плакат, акция, вызывающая ассоциации прежде всего с теми хепенингами-перформансами, которыми любили забавляться русские авангардисты начала века и художники-концептуалисты 70-х.
   Сперва атлетичный, донельзя брутальный исполнитель, чей мощный темперамент ощущается даже в моменты его молчания, долго возится на авансцене со скелетом, пытаясь вызвать его к жизни - напоминая о главном чаянии Маяковского грядущем воскрешении в прекрасном далеко. Затем, полувоскреснув наконец этаким зомби, живым трупом, он принимается производить действия, каждое из которых снабжено более или менее отчетливым маяковским культурным кодом.
   Аллегоричный молотобоец, словно сошедший с Окон РОСТА, в свете высекаемых вживую, здесь же, на сцене, снопов искр. Несчастный любовник, вступающий в рискованные отношения с предметом испепеляющей страсти - балериной в веревочных путах (прямая отсылка к несохранившейся картине Закованная фильмой с участием молодых Маяковского и Лили Брик). Наконец, яростный богоборец с раскроенным черепом, бросающий небесам гневный и заранее обреченный вызов. Фон этих действий - космогоническая музыка Алексея Тегина, сыгранная на трубах из костей, и строки из поэм Хорошо и Облако в штанах, деформированные ревербератором в утробный рык.
   Этому страстному эпатажу не хватает пока лишь конгениального зрителя. Для полной завершенности картины аудиторию Епифанцева должны составлять, конечно же, не нынешние юные неформалы, приходившие смотреть его перформансы на заброшенный склад в Замоскворечье, названный Фабрикой кардинального искусства, а белые воротнички и солидные яппи, еще успевшие в свое время выучить наизусть большие отрывки из поэмы Владимир Ильич Ленин.